Отправлено: 14.02.08 19:36. Заголовок: "Wo Fisch und Fleisch zur See geflochten"

Воспоминания Тиля Метцгера

 Отправлено: 14.02.08 19:37. Заголовок: Моряцкий сундук – та..

Моряцкий сундук – так «рундук», а по-английски еще «костяк»*. «А есть костяк – есть и нутро. Это, вроде сердца, выходит.» Тиль достал в дубленую кожу завернутый сверток – книги.
Лоции. Отпечатанные типографским способом на серой бумаге и старинный – с золочеными буквицами, с рисунками кораблей и чудищ морских – по резным доскам напечатанный поморский «устав». Рукописные – своей рукой на пяти языках, да еще и «по тёмному» - справа на лево - исписанный блокнот. И еще один совсем черный, покореженный морозом. Его Тиль на Новой земле взял у мертвого норвега. В зимовье лежал на лавке мертвец, а на столе раскрытая тетрадь. На первой странице стоит: «шкипер Олаф Хенриксон из Варангер-фьорда». А потом стихи да шэнти**, да еще про ветры, приливы и отливы, рельеф двадцати островов в Шпицбергене, лоция Мурманской бухты, со всем распорядком ветров по сезонам, да и много сверх того. Мертвеца они тогда похоронили, как смогли, с встречным норвежским китобоем передали весть на родину. А вот блокнот Тиль себе забрал – может и остались у Олафа Хенриксона дома, в Варангер-фьорде, сыновья, но уж больно толково и хорошо была писана лоция…
Под лоциями карты уложены плотной кипой. Приходится их перебирать часто – на север, в море, ничего, а тут как бы какая-нибудь плесень не пожрала спрессованную бумагу и кожу.
В самом низу еще переплетены в блокнот вырезки и картинки из газет – виды верфей, новые пароходы, парусники (все больше китобои). «Хорошая вещь газета. Раскрыл и читай, как чудны дела рук человеческих – сколько узлов выжимает, какая оснастка, водоизмещение. Как корабль быстрее ветра ходит.» Тоже не просто так собрано – придет время и Тиля выбирать себе шхуну… «А может и строить.»

Лоции и карты Тиль читал для развлечения так, как другие читают романы. Столбцы цифр, створы, глубины, маяки, направления ветров и течений… Если ходил по тем местам, то можно и в карту не смотреть и так все перед глазами – здесь в отлив камни поднимаются из воды, если судно глубоко сидит, то и в прилив заденешь. А как примета на берегу на скале валун поставлен – словно комод на ножках***… Камень-комод весь мхом порос, над ним сосна тощая, как метла, на сосне чайка… Видел он это место, а когда видел – не помнит уже.

На запад от Баффиновой земли, до Островов Королевы Елизаветы Тиль ходил – там у тюленей дети рождаются не черны, а белые как снег. А на север и на запад от Островов Королевы Елизаветы на карте нет ничего еще - белое пятно, а на старых картах и ничего западнее Баффиновой земли нет. А говорят, будто в тех краях начинается путь по морю, до самого Тихого океана…
Пальцы Тиля кружат над картой по границе белой области. Элсмир, остров Виктория… Вон сколько островов и островков. Тилю понятно - дальше пройдет только тот, кто их все сочтет, а море никого дальше не пустит, пока не возьмет столько жизней, сколько на нем островов… Так уж повелось.

___________
*английское слово "chest" значит мотросский сундук и грудную клетку
**шэнти - рабочие морские песни
*** валун на мелких камнях-подпорках доисторический меголит Севера - "сейд"

 Отправлено: 07.03.08 01:17. Заголовок: Лондонский порт коне..

Лондонский порт конец апреля 1882 года

Тиль обогнул какой-то пакгауз и невольно замедлил шаг, заметив нескольких докеров, разместившихся на сваленных грудой мешках. В перерыве между разгрузкой судна у них было около получаса на еду... Но судки с супом, заботливо данные женами мужьям с собой, стояли не тронутыми. Все эти люди спали. Непомерная усталость свалила их как серп колос… Тиль бессчетное количество раз видел подобную картину, единственный стоял бессонный среди спящих товарищей. И каждый раз он испытывал чувство похожее на зависть. Он помнил как в рассветные часы «спал» Михель, знал, что сам «спит» так же – вытянувшись колодой, закостенев, как мертвец. Совсем иначе, чем эти люди… "Кто не знает настоящей усталости – не знает и настоящего отдыха." Тиль невольно задержал взгляд на молодом грузчике, уснувшем, едва выпустив из рук докерский крюк. Фризу так остро захотелось наклониться, впиться парню в полоску кожи над грязным воротником… Тиль знал, что докер не проснется – может только вздрогнет или глухо застонет… Даже близость смерти не сможет сейчас вывести его из этой истомы. Рядом с хищным острым железом крюка мужская рука – рука способная одним рывком закинуть на спину пудовый тюк – казалась нежнее и изящней руки первой светской красавицы. Она выглядела тяжелой, непомерно тяжелой и - абсурдно - под этой тяжестью, этой тяжестью, расслабленной и мягкой. Воплощение силы и беззащитности… Воплощение _живого_ рядом с мертвым. Хрупкой человеческой плоти, бросающей вызов стихии. И побеждающей ее каждым шагом, каждым вздохом. Люди, которым подстать только один противник – само Море.
«Жизнь это преодоление.»
Тиль со странным замиранием провел тыльной – не огрубевшей - стороной ладони по щеке докера, и, вздохнув, направился дальше.